Хорен Байрамян рассказал о детстве, свадьбе и тренерах «Ростова»

«Ростов» – карнавал этого сезона РПЛ. Третье место, 34 гола (на четыре меньше, чем у разорвавшего ростовчан 6:1 «Зенита»), шарм Карпина, море приятных парней и возвращений. 

У Шомуродова 10 голов с игры – на один больше только у Дзюбы, но у Артема три с пенальти. Норманн – с другой планеты, Еременко – снова волшебник, Мамаев – снова с нами, Песьяков – в воротах после спартаковских неудач, Ионов – больше не проблемный питерский ребенок, а игрок старта сборной. 

«Ростов» собрал горячих ребят, которые захлопнули первую часть сезона гостевыми 4:1 со «Спартаком» и динамичным танцем Байрамяна с хлопками и приседаниями под армянский микс на песню «MI GNA» («Не уходи»). 

Хорен Байрамян или Хорик, как он называет себя сам, – единственный воспитанник «Ростова» в составе и один из самых заметных ростовских игроков за последние годы. 4+4 в этом сезоне (в том числе дубль и голевая в гостях с ЦСКА) – больше, чем за всю предыдущую карьеру в Премьер-лиге или два сезона в ФНЛ («Ротор» и «Волгарь»).

«Байрамян – вот кто симпатяга и весельчак, он создает вокруг юмор и веселит меня», – рассказывал мне летом испанский реабилитолог «Ростова» Альваро Сайабера, и с тех пор я мечтал о встрече с этим уважаемым ростовским человеком, которого действительно любит не только армянская диаспора (об этом говорили все известные мне болельщики «Ростова» и подтвердил сам Хорен). 

«Я поиграл в Казани, Астрахани и Волгограде, – говорит Sports.ru Байрамян. – Болельщики везде хороши по-своему, но в Ростове это особенные люди. Спроси у моих партнеров по «Ростову», и все скажут, что наши болельщики душевные. Очень часто слышу от взрослых людей, которые старше моего отца: «Хоренчик, ты наш, мы гордимся тобой». Ребята и дети подходят за фотографией, но когда такое говорят старшие… Летом с Ромой Еременко обедали в ресторане, подошел взрослый человек: «Хорен, я знаю, что ты учился у нас в интернате. Рома, твой отец, дядя Леша Еременко, тоже из Ростова. Можно пожать вам руки?». Сказал море добрых слов и ушел. Очень приятно. 

Когда играл в «Рубине» (аренда в сезоне-2018/19 – Sports.ru), болельщики «Ростова» периодически писали: «Возвращайся домой». Когда меня объявляли на первом матче сезона с «Оренбургом», стадион взорвался громче всех (жена показала видео). Потом благодарили в городе, проскакивало, что я единственный воспитанник. От этого чувствую дополнительную ответственность. Все могут ошибаться, но если болельщик увидит, что я играю без желания, – я себе этого никогда не прощу».

Перед вами – большое и позитивное интервью Байрамяна, из которого вы узнаете:

1. Про родную армянскую деревню Байрамяна на границе с Азербайджаном: как там застыло время и почему там лучше не жить, рассказывает про долму, дедушку Самата, дедушку Левона и бабушку Эмму;

2. О детстве в Ростовской области: пруд, компьютерный зал на два человека, орешник и футбол в майке Ривалдо, лопающиеся футбольные мячи и встреча одноклассников в прошлом году;

3. О традициях семьи Байрамянов: с новой женой Хорен жил полгода в квартире с родителями, на свадьбу приезжал армянский Дима Билан, со старшей дочкой говорят на армянском;

4. Про веселого мотиватора Карпина (отсаживается от игроков в ресторане и называет на тренировках корягами) и добряков-испанцев из тренерского штаба, которые просекли армянские штучки Байрамяна;

5. И, конечно же, о кудряшках Хорика.

– Я родился в 1992 году в глухом армянском селе Коти – посреди четырех холмов (как в яме), где из-под земли бьют холодные ручьи. В 250 километрах от Еревана и прямо на границе с Азербайджаном. Мы жили настолько близко, что из некоторых домов видели азербайджанские военные вышки, еще шла война и перестрелки. Мои родители тоже оттуда, скажу больше – у них разница 10 лет, и на первом звонке папа вел за руку не маму, но мамин первый класс. 

Когда мне было четыре месяца, папа перевез нас в Ростовскую область – в поселок Матвеев Курган в 100 километрах от Ростова-на-Дону. Еще глубже там есть село Малокирсановка где-то на тысячу человек – там я и вырос, а в Коти вернулся только через четыре года. Не вспомню, как и откуда мы летели, наверняка из старого ростовского аэропорта до Еревана, а может и с пересадкой в Москве. Я смотрел в окошко и спрашивал: «Что это за маленькие жучки там внизу?». «Это дома», – отвечала мама. 

Мельком помню доброго дедушку Самата со стороны мамы – он болел, уже не видел, но управлял большим сельским хозяйством, и когда родились три маленьких теленка, он – слепой с палочкой – повел меня к ним. «Какой, – говорит, – Тебе нравится больше?». Я выбрал черненького – дедушка мне его подарил. Тот маленький теленок (а потом корова) долго-долго служил бабушке Эмме и дедушке Левону со стороны папы. 

В январе будет год без дедушки Левы (в честь него назвали моего младшего брата – ему 21 год, сейчас в дубле «Краснодара»). Это дедушка Левон открыл для нас Россию, приезжал на заработки, был строителем, а отец по его стопам 30 лет строил дома в области (небольшие, на один-два этажа).

Братья Байрамяны с дедушкой Левоном 

Полтора года назад, зная, что дедушка Лева в плохом состоянии, полетели к нему, он порадовался, а брат Лева впервые за 20 лет побывал в деревне. Там есть сельское хозяйство – вот и все. Кто хочет работать и осваивать более серьезные специальности – уезжают. А так кроме скота ничего и нет. Родители говорят, что раньше в деревне было много людей и молодежи, но мне не с чем сравнить, я просто вижу огромный контраст, когда приезжаю к родным. Как люди жили тяжело, так и живут, туалеты у многих до сих пор на улице. Мы, понятное дело, помогаем, но они привыкли к такому и не хотят меняться.

Бабушка Эмма живет в Коти до сих пор, у нее большой одноэтажный дом, много комнат, но мало мебели – две-три кровати и один сервант. В последний раз, когда навещали дедушку, мы с братом спали на одной кровати в доме нашей тети – и нам еще выделили лучшую комнату. Вышли в гостиную: на полу самодельный матрас (даже не надувной), на нем три человека, еще один спит на диване. Это свойственно для нашего народа: у меня много воспоминаний из детства, как гости задержались у нас дома, покушали, поиграли в карты и остались спать. 

А еще там нереально вкусная еда! До профессиональных занятий спортом часто ел шашлык из свинины. Для армян это одно из национальных блюд. Ел его на разных застольях в Ростове, но после того, как попробовал его там… При мне зарезали свинью, мы с братом попробовали и посмотрели друг на друга: «Ну ничего себе». Вот настолько вкусно! Слива, хурма Королек, ягоды, виноград и персики растут у каждого в саду, по-любому есть яблоки и груши. Потом приезжаешь в Ростов: не найдешь таких овощей и фруктов даже в самом хорошем магазине.

В Малокирсановке, куда мы переехали из Коти, живет чуть больше тысячи человек. Там остались друзья и родственники, и когда приезжаю туда, чувствую волнение, будто бабочки внутри летают. Там мое детство, школьные истории и первая любовь. 

С мамой, дедушкой Левоном и бабушкой Эммой 

Недавно с родителями навещали там родственников, заехали на улицу, где стоял наш дом (так-то он был не наш, мы снимали его за две тысячи рублей в месяц). Когда увидел – офигел. Стоит заброшенный, никто там не живет. Но насколько он маленький! Какой крошечный двор, где у нас жили куры, кролики и поросята! В детстве это место казалось мне огромным, мы там играли в футбол, прямо на участке стояли две заброшенные и полные ос «Москвич» и «копейка», мы в них прятались. 

Тогда в маленьком зальчике играли в футбол и волейбол, ездили на велосипедах на пруд и без спроса купались. Мама проводила рукой по загорелой коже, и тогда там выступала белая полоска: «Ты что, купался?» – «Нет, нет». В лесу всей школой собирали орехи, а на ОБЖ занимались спортивным ориентированием: поднимались на холмы, выполняли задания, искали клад.

Когда мне было 13 лет и появились все контрстрайки, у нас в деревне открылся компьютерный центр. Это не компьютерный клуб в Москве, а деревенский дом с тремя окошками, где взрослая женщина и муж поставили на кухоньке два самых обычных толстых компьютера. Мы звонили в звонок, проходили во двор с собакой, час стоил 10 рублей, клуб был всегда забит (два из двух, хаха), так что по деревенским меркам они неплохо заработали. 

Как-то в восьмом классе в пятницу утром мы с одноклассником Арташом (тоже армянином) прогуляли школу: вышли в 8 утра из дома и сразу к той тетке. Ради похода в компьютерный клуб не обедал в школе всю неделю: родители давали 10 рублей в день, я и накопил 50, чтобы играть пять часов. 

Думали, потом наступят выходные, прогул никто не заметит. Сидим, играем в контру и фифу, уже устали, 12 дня, через полтора часа закончатся уроки, и мне на мой Siemens A52 звонит одноклассница Надя. «Алло, да, Надь» – «Это не Надя, это я – мама. Быстро в школу!» Дома мне потом конкретно вставили: «Как ты мог? Ты меня опозорил!» Оказывается, у моего брата Левы – на тот момент второклассника – заболел живот, маму вызывали в школу. 

Маму зовут Анаит, все называли ее Анечкой. Она зашла в учительскую, а там мой классный руководитель. «Ой, Анечка, – сказала учительница. – А что там с Хориком, он заболел, у него температура?» – «Как температура? Я его в школу отправляла». Так я и попался, меня подставил младший брат.

Сейчас приезжаю в Малокирсановку в надежде кого-то увидеть. В прошлом декабре собрались одноклассниками в кафе, я увидели двух классных руководительниц: с первого по пятый и с пятого по девятый класс. Приехало человек 15, каждый рассказывал, где отучился и кем стал. Конечно, про меня знали, но меня больше интересовала их жизнь. В основном все остались в Ростовской области, переехали в Ростов и Таганрог, живут там с детьми. Нас в классе было пять мальчиков, один стал главой соседнего села, гордо об этом рассказывал, по нашим меркам он серьезный человек. 

Со временем, когда в 14 лет я переехал в ростовский спортивный интернат, родители смогли купить дом в другой деревне – в трех километрах от Малахова Кургана. Теперь они, слава богу, живут в Ростове. Тебе – москвичу – не понять, какие в Ростовской области деревни. В Ростове по сравнению с ними – город и цивилизация, но детство все равно вспоминаю с радостью. 

Да, помню, как в 12-13 лет гулял до 10 вечера с друзьями, а возвращаясь домой, бежал, потому что единственный фонарь был за остановкой, а за остановкой – кладбище, перед которым надо было повернуть. Но мне запомнилось не это, а только хорошее – школьные игры и тренировки, занятия ориентированием, походы в лес за орехами и как мама ругала за купание в пруду. 

В футбол я начинал играть в маленьком спортзале Малокирсановки – даже не знаю, есть ли такие сейчас. Меня заметили на районных соревнованиях, и я три раза в неделю ездил 30 километров из деревни до Малахова Кургана. Родители давали 30-40 рублей на автобус, пирожок с картошкой и лимонад. Летом тренировались на школьном поле: где-то трава, а где-то вытоптано, ворота иногда с сеткой, иногда без. Я больше любил зиму, потому что тренировались в зале, который побольше и потеплее. 

Я играл в форме «Барселоны» Ривалдо (купили на деревенском базаре) – точнее не Ривалдо, а в красно-синей футболке с десятым номером. Тогда же по 7ТВ показывали матчи чемпионата Испании, мы с отцом смотрели, я полюбил Ривалдо и с тех пор болею за «Барселону». Еще узнал, что за год до него там играл мой кумир зубастик Роналдо, и тогда все: только «Барселона»! Ту форму носил везде, пока не стала маленькой и не порвалась. Сейчас ее не найти.

В футбол я бегал с утра до вечера на школьной площадке. Мяч был только у меня, отец каждую неделю покупал новый за 150-200 рублей, потому что они рвались. Папа работал на стройке, денег не было, но я же не понимал этого – это сейчас он может признаться, что было тяжело, но ребенком я этого не видел, он покупал, а я был самым счастливым. Бывало, что купил, в тот же день я пробил мяч об ветку: приходил домой, плакал, а на следующий день отец снова покупал.

Воспитывала и учила нас всему мама – настоящая армянская, очень жесткая, семейная. Знала все дни рождения в семье, до сих пор звонит: «Хорик, надо проведать, посочувствовать или поздравить». А в детстве лупила и била рукой нас рукой по попе и отпускала подзатыльники, когда мы этого заслуживали – и всегда по делу. 

Отца мы видели мало (работал до восьми вечера), но он очень добрый человек – даже его племянники говорят, что он добрее их отца. В 14 лет проходил просмотр в ростовский интернат, нам сказали: «Разъезжайтесь на месяц по домам, если позвоним – зачислим». Отец тогда сказал: «Если хочешь жить хорошо, играй в футбол, добивайся своей цели. Если хочешь жить, как я, – пошли со мной на стройку». И я благодарен ему, потому что знаю, как много его ровесников говорили сыновьям, что футбол – это не дело, надо работать. А отец дал мне тогда такой совет и оказался прав.  

– Когда у тебя появились кудряшки?

– В Малокирсановке мама меня стригла коротко, да и вокруг не помню там людей с шевелюрой. Переехал из деревушки в Ростов, многие ходили с длинными прическами – о, прикольно, так можно? Появились близкие друзья с длинными волосами, решил отрастить, мне понравилось, отцу тоже понравилось, ведь его кумир – Марадона, а в то время аргентинцы и латиносы были с такими прическами. Как меня увидел, сказал, что идет. Теперь с такой шевелюрой ходит и брат.

В костюме лешего с другом детства Арташесом 

– Можно сказать, что у тебя не оторвало голову от бонусов профессионального футбола, и это благодаря родителям?

– И это тоже, но я только сейчас – в свои 27 – пришел к определенному уровню. Да, у меня резко выросла зарплата, но не так, как у молодежи в Москве. В дубле «Ростова» я получал 13 тысяч рублей, через полгода подняли до 17 тысяч – большая радость. Когда привлекли в основу и дали контракт на пять лет, то платили в разы больше. 

Миллионы на меня не сыпались. И даже если бы так произошло, то родители, дядя и друзья не позволили бы мне тратить направо и налево. Деньги я всегда нес в дом, так для родителей наступило время, чтобы они отдыхали. Одного прошу: «Ничего не делайте». Мама занимается внуками, а у отца свой зоомагазинчик в районе Военвед, сидит там, общается с односельчанами, у которых там свои лавочки.

Я родился в 00:15 с шестого на седьмое января и благодарен маме: «Молодец, что дотерпела, хаха». В Армении празднуют Рождество на день раньше, чем в России, и у нас есть семейная традиция: каждый год в 00:15 собираемся у родителей дома, поздравляем меня с днем рождения, и всех – со святым праздником.

Родители всегда говорили: «Полюбишь хорошую девочку из хорошей семьи – не важно какой национальности она будет». Но получилось, что женился на армянке, которую знаю с десяти лет. Она тоже из деревушки в Матвеевом Кургане: я общался с ее старшим братом, вместе играли в футбол – потом разъехались, не виделись 10 лет, начали общаться, и все закрутилось. Жену зовут Астхик (с армянского переводится, как «звездочка»), русским тяжело выговаривать, поэтому все называют ее Астой. У дочерей короткие международные имена – старшей Еве три годика, младшей Нине только исполнился год.

Пять лет назад мы поженились. Была возможность съехать, да и родители сказали, что можем жить отдельно, но из уважения к традициям первые полгода провели в одной квартире с ними. Тяжело не тяжело – надо спросить у жены и мамы, а нам с папой было хорошо, нас кормили в два раза больше, хаха.

На самом деле жене со мной повезло, потому что я нетребовательный: спортсменам нужна курица, мясо, иногда рыба, а к ним макароны, гречки или рис. Она молодец! Может запечь курицу с картошкой и приправами в духовке. На праздники у нас в семье готовят шашлык, куриное люля, обязательно долму. Плюс-минус всякие разные салаты.

– Как проходила ваша армянская свадьба? Традиции, море гостей и еды?  

– Познакомились родители, надели кольцо невесте, дальше была большая помолвка и только потом свадьба. Все это время мы просто виделись, гуляли, ходили в кино и рестораны, но потом разъезжались и спали каждый у себя дома. Помолвку на 200 человек делала сторона жены: их родственников было человек 150, играли в Чалтыре – армянском поселке Ростовской области, который армянам выделила Екатерина II. А свадьбу – тоже на 200 человек – играли зимой, со стороны жены уже было 30 человек, а все остальные – наши.

Утром в день свадьбы на шести машинах ехали выкупать невесту в Таганрог. Сначала на этаж к невесте поднялись мои двоюродные сестры с дарами, фатой и туфлями в красиво украшенных корзинах. Жена нашего кавора (в Армении – крестный на свадьбе) надела Асте фату, потом в комнату пригласили меня. Когда я заходил с кавором, оказалось, что одну из туфлей украли. По армянскому обычаю, кавору пришлось выкупать туфлю, хаха.

Все уже были на ногах, фуршет-муршет, под звуки дудука, кларнета и дхола (барабан) невесту провожали из дома, и мы поехали на церемонию. Но на улице ее младший брат перекрыл выход ножом. Кавору вновь пришлось заплатить, чтобы мы смогли выйти, хаха. 

Свадьбу играли в дядином кафе «Делис» в Ростове, мой кавор (как у вас – дружок или друг жениха) пригласил из Армении певца Арамэ – для армян это очень большая звезда, как в России Дима Билан.  

А венчались мы в армянской церкви. Туда часто ходит жена, а я раз в неделю – в православную (в России меня крестили в ней). На службе не стою, просто прихожу, говорю боженьке «спасибо» за все, что есть, прошу здоровья для близких. Еще мама говорит, что надо ставить свечку за всех своих врагов. Я их не знаю, может, они и есть – так пусть у них тоже все будет хорошо. Я далеко не все знаю о церкви, не все иконы и молитвы, но искренне проговариваю про себя все, что у меня на душе, прошу простить за грехи – если это искренне, боженька меня слышит.

Всегда ставлю свечку под иконой Георгия Победоносца – хочу побеждать в спорте и жизни. 

В день памяти жертв армянского геноцида идем в церковь всей семьей, ставим свечи. 

– На каком языке говорят у вас в семье? 

– Благодарен родителям, что дома говорили на армянском и я знаю язык. Был даже период, когда отец ругался на нас с братом, что дома общаемся по-русски. 

Мы с женой выросли в России и больше говорим на русском, с детьми стараемся на армянском (старшая дочь понимает), с родителями – всегда на армянском. Но думаю я на русском, вырос в России, меня крестили в православной церкви, а в Армении я был четыре-пять раз, так что жизни после футбола там не вижу. Я был в центре Еревана, это будто другом мир и Европа, где на улице с ресторанами и брендовыми магазинами не понимаешь, что находишься в Армении. Но даже там не смог бы жить. 

Ростов давно стал моим домом, и тут вместе с родственниками хотим открыть…. Вот не знаю, хаха, говорить об этом в интервью, чтобы армяне услышали? Не буду, оставлю в секрете.

Внутри клуба все дружат, легионеры не общаются только с легионерами, мы постоянно вместе. Часто три-четыре человека (самых разных, а не одной и той же компанией) ездим покушать. Кто-то говорит: «Еду обедать, кто со мной?». Двое подключаются, третий спускается с третьего этажа, слышит и едет вместе с ними. 

Вместе отмечаем праздники. В день рождения моей дочери мы выиграли у «Динамо», у всех хорошее настроение, мы футболистами поехали в ресторан, играла музыка, кто-то танцевал, было душевно. А у Попова мы собрались все вместе: и штаб, и мы, и руководство. Никто никого не стеснялся, поднимали тосты. Не просто пришли поужинать, помолчать и друг на друга посмотреть – а посидели по-домашнему, общались и танцевали. 

– Такую атмосферу создал Карпин?

– Георгич может и напихать, и пошутить, и все вместе. Недавно поспорил со мной и Шомой (Элдором Шомуродовым – Sports.ru): если я не забью два гола в четырех матчах, то бреюсь налысо. У меня выбора не было, потому что еще на сборах в Австрии сказал физиотерапевту: «Если в первых пяти турах забиваю два – бреюсь налысо». Георгич услышал: «Давай».

В итоге забил один, Георгич говорит: «Так не пойдет, что это значит? Никаких «не забиваю», надо забить два». Рядом был Шома (как раз крутили велосипед в спортзале) и решил поддержать меня: «А мне тогда надо забить три». У него короткая прическа, было бы не так жалко, но мы все свое забили, никто не брился, а вот для Карпина никакого наказания не было. Вместо него отдувался Данила Глебова – он, наоборот, оставил усы и поехал с ними в молодежную сборную. 

– Георгич – мотиватор? 

– Перед играми мы ходим на установку, где узнаем состав и слышим последние слова тренера перед отъездом на игру. Идешь, переживаешь, но Георгич каждый раз что-то находит и никогда не повторяется, говорит так, что слова уходят вглубь нас и заряжают. Чтобы я ни повторил за ним – это будет банально. «Мы готовы биться друг за друга», такого плана. У него есть харизма, и если бы его слова произнес другой человек, мы бы так их не восприняли. Мы слушаем, перед нами человек, в лучшие годы игравший на высоком уровне, побеждал в России, сборной и Испании.

На тренировках он другой. Если не попадаешь по мячу – назовет тебя корягой. Или скажет в конце тренировки: «На что играем? Давайте на 50 отжиманий или на кувырки». Он затравливает – а мы начинаем рубиться.   

Пару раз пересекались с Георгичем в одной ресторане – и в этом плане он тоже красавец. Нас было несколько футболистов, он туда же пришел с женой, и его посадили рядом с нами. Он подошел: «как дела», туда-сюда. А потом попросил, чтобы его пересадили на первый этаж. Это круто! Мы – футболисты – это поняли. Приехали отдыхать, ничего запрещенного не делали, но как же нам было приятно. Потом перекинулись: «Вот красавец». Он же недавно еще играл, все это понимает.

У Георгича много теоретических занятий (это помогает лучше понимать игру) и хороший тренерский штаб. Тренера по физподготовке Луиса мы должны ненавидеть, он постоянно нас нагружает. Я работал со многими испанцами, но он самый требовательный, поэтому почти всегда по InStat-показателям мы бегаем больше, чем остальные. Это его заслуга!

Физиотерапевты Рауль и Уго тоже красавцы. На себе скажу: если бы не их методы и массаж болевых точек, многие могли бы травмироваться, а они спасают. 

С реабилитологом Альваро работал две недели: он хороший парень, но дотошный. После тренировок с ним травмы решил больше не получать. Он высокий и, как Дядя Степа, смотрит свысока: десять или девять раз ты поднял штангу. И если сделал девять, он смотрит на тебя и косит под дурачка: «Что, 10 сделал?». И ты понимаешь, что он считал! И в следующий раз ты не можешь простить себе этот один раз.

Поначалу он говорил: «Три круга по восемь упражнений». Я отвечал: «Альваро, давай два круга по шесть». Как армянин я с ним торговался, он сначала не прощал, а под конец раскусил меня. Назначал мне четыре круга по десять раз, я такой: «Нееет, Альваро, нет» – «Окей, по восемь раз». Делаем три круга, я устаю, он говорит, что достаточно – хотя потом показал план, где изначально расписаны три по восемь, а не четыре по десять. Он тоже красавец!

Видеоаналитик Джони больше работает с тренерами, знаю его как веселого парня: всегда улыбается, немного толстячок, добренький. 

На базе живу рядом с Ромой Еременко, он постоянно стучит в стенку: «Тише разговаривай». Я никогда не работал с таким мастером, как он. В 32 года он бегает на тренировках, дорабатывает, финтит, бьет – реально мастер. Но он вонючка, хаха, пихает, особенно мне, потому что мы хорошо общаемся. Чуть что – сразу «Хорик, эй». Это тоже прикольно и создает атмосферу. 

С Ивелином Поповым прошел один сбор в «Рубине», привык, что он импровизирует, забивает и отдает – а в «Ростове» он пашет, играет в опорной зоне и отрабатывает за того парня. Еще он близок мне по духу – он же болгарин, то есть цыган (Хорен делает ударение на «ы» – Sports.ru), любит похожие песни. 

– Вай-вай-вай-вай?

– Ха! Хочешь – называй так. Ты же слышал армянские песни? У цыган, как Попов, похожие мотивы. Он часто скидывает мне армянские: «Смотри, что слушаю». Не знал, что он такой музыкальный. И когда на дне рождения моей дочери включили музыку, он первым пошел танцевать, и только потом все остальные. Он красавец! Близкий по духу, добрый, но хитрее, чем армяне. Во всем, хаха. В чем именно – говорить не буду. 

Еще до ухода в аренду я тренировался с Шомой у Кучука. Он – открытие для всех, и для нас тоже. Парень – красавец. Я сделал для себя галочку: надо пахать, как трудоголик, закрывать рот и пахать, не показывать расстройств и пахать, не кидать якорь, а пахать каждый день. Как он. И тогда будут плоды. Мы в команде прочитали, что он ходит на рынок и ест с узбеками плов. «Шома, – сказали мы. – А почему мы этого не знаем?». С тех пор я его достаю, он говорит, что отвезет меня в любой день, а у меня теперь не получается.

Паша Мамаев – очень умный и тонкий футболист, что видно по его передачам, как сохраняет и разрезает. Ты отдашь мяч, а он тебе удобно возвращает, открывается как надо. Физически наберет через игры, но футболист он топовый. Поначалу шутил аккуратненько и по чуть-чуть, но сейчас он свой. Конкретных приколов не помню, но как-то раз смеялся сам над собой на тюремную тему. 

Все легионеры – добряки. Наш капитан Сигурдссон всегда улыбается, а вот Норманн больше тихоня, почти не разговаривает. 

Чат команды у нас в вотсапе, называется просто «ФК Ростов», единственный, кого там нет, – Карпин. А зачем? Субординация присутствует. Туда скидывают расписания, когда собрать вещи, физиотерапевт может написать: «Байрамян, приди в 9:15 на лечение». Я сразу увижу. Но травить мы можем и там. Недавно скинули картинку, где поменяли меня и Георгича прическами, все начали ловить «ха-ха». 

– Ты сделал нереальный скачок: недавно ездил по арендам ФНЛ, а теперь лидер одного из лидеров РПЛ. Бежишь, забиваешь. Что ты изменил? Что случилось-то?

– Годы пришли, хаха, мне уже 27. У каждого тренера чему-то учусь и осознаю, что надо за собой следить. 

Благодарен нашим испанцам и особенно Луису: они каждые полтора месяца измеряют нам жировую прослойку, у меня показатель 10 (до 11 – нормально, до 10 – отлично). На базе есть и рыба, и курица, и мясо – все под контролем Луиса и докторов.

Ростовские раки в меню не входят – мы их щелкаем у кого-то в гостях. Шомуродов пару раз привозил на базу человека, который делает плов, – вкусно, хорошо. А гадости вроде чипсов стараюсь не есть. Раз в 10 дней могу позволить себе колу – просто хочется. Но из-за того что долго ее не пьешь, то в следующий раз для насыщения достаточно пары глотков. Могу выпить алкоголь. Бутылочка светлого пива после игры – нормально, расслабляет голову и ноги. Георгич знает про это, не запрещает. Пью армянский коньяк – редко, но бывает.

– Чем прекрасен армянский коньяк?

– Тем что он армянский, хаха. Вообще такие крепкие напитки одинаковы для меня на вкус: что коньяк, что виски, что арманьяк. Могу позволить на праздниках. 

– Как выглядит твой обычный день? 

– Приезжаю на базу в 9 или 9:30, спокойно переодеваюсь. Если чуть раньше – могу там позавтракать. Потом теория, определенная группа людей идет в зал: испанцы пишут, кто и когда должен прийти. У кого-то болит приводящая мышца, у кого-то передняя или задняя – за 40 минут до тренировки работаешь над ней отдельно. Даже если меня нет в списках – занимаюсь самостоятельно, слегка разомну мышцы, чтобы не порваться и не сломаться. 

Потом полтора часа основной тренировки. Карпин говорит: «Как ты тренируешься – так и должен восстанавливаться». Многие привыкли: «Футболисты два часа тренируются, и все». На самом деле не так. После тренировки остаюсь на базе еще на два часа, делаю массаж, прохожу физио-лечение у испанцев (у них своя методика, ты лежишь на кушетке, они давят на точки). Есть банька и джакузи, доктора накладывают компрессы – много всего.

После этого обедаю на базе или, например, с тобой в городе. В пять забираю ребенка из садика, а дальше по ситуации (это же мой город, полно друзей и родственников). Иногда оставляем детей с родителями и едем с женой в город. 

Бывают периоды, когда хочется читать, и беру книги друг за другом. В основном читаю биографии тренеров и великих футболистов: Анчелотти, Ибрагимовича, недавно прочел Джеки Чана. До этого – психологию Дейла Карнеги, Халеда Хоссейни – он из Афганистана, написал три книги, в которых рассказывает, какой была страна до и после войны. 

Каждый месяц жена водит меня по театрам – в этом сезоне был раз пять. Ходили и раньше, но так часто – только сейчас. Первый раз шел с мыслями: «Ладно, схожу». А потом говорю: «Слушай, хочу еще». Последний раз были на грузино-армянском спектакле «Ханума», такое нам по душе: что-то родное, знакомая музыка, классический музыкальный спектакль. Ростовчанам советую «Гамлета» в Молодежном театре: зрители надевают темные мантии, как в «Гарри Поттере», ходят из зала в зал, спускаются в подвал, вместе с актерами переходят из одной сцены в другую. Этот спектакль прямо очень крутой!

В Ростове вообще все прекрасно настолько, что после окончания карьеры я планирую жить здесь. А так это провинциальный город, не так все суетно, как у вас в Москве. Я часто бывал и по футболу, и не по футболу – у вас там жизнь идет быстро, люди друг на друга не смотрят, всем по барабану, кто и куда идет. А здесь ты спокойно гуляешь, смотришь на людей, многие улыбаешься. Душевно и без суеты. Можно пойти на левый берег Дона: там красивая новая набережная и стадион. Особенно в теплую погоду люблю Пушкинскую улицу, где много ресторанчиков, живут и гуляют футболисты «Ростова». 

– Расскажи о своей татуировке: там ты, форма «Барселоны» и звезды Лиги чемпионов?

– Самую первую сделал четыре года назад, на армянском написал: «Лучшее, что может сделать отец для своих детей, – любить их мать». А второй татуировке несколько лет – на ней мы с братом. Детство, ворота, я – в форме Ривалдо, а малой всегда бегал без майки. Выше – Лига чемпионов, мечта, в которую мы смотрим. Играл за «Ростов» в квалификации ЛЧ с «Аяксом», на «Олд Траффорд» с «Манчестером» в Лиге Европы, но полноценно мечту пока не осуществил.

– Какие у тебя планы на праздники? 

– 14 декабря – годовщина свадьбы, сделал жене романтичок (ужин вдвоем в ресторане, цветы, вкусное белое сухое вино, новый айфон в подарок). 18 декабря младшей дочке исполнился годик, а у нас армян годик надо праздновать «гагага». Старшую дочь поздравляли сто человек, Песьяков тогда пришел в ресторан: «Я на день рождения, проведите». Думал, маленький детский праздник, а ему говорят – это и есть детский праздник. По масштабу – свадьба. Обязательно танцы, особенно когда все выпьют. Бабушка под такое дело высылает отцу из Армении самогон – чачу из груши и… не знаю, как будет по-русски, хаха.

С 30 декабря по 5 января будем в Красной поляне: хотим не пляжный, а новогодний антураж. В Сочи поедем на поезде. Устал от самолетов, каждую неделю летаем, плюс взял купе на всю семью: дочерей, жену, родителей и брата. Туда к нам приедет Ден Терентьев из «Уфы», мы с ним везде: отдыхали семьями и в Турции, и в Греции. 

Будет крутая атмосфера: Красная поляна, Новый год, огоньки, рестораны, подъемники и елочки, все горит. 

А 7 января у меня день рождения. Вот такая насыщенная зима. Будем в России! 

– И последнее. По твоим рассказам и исходящему позитиву заметно, что ты счастлив. Это так?

– Период сейчас такой замечательный, что родители живы-здоровы, появились дети. Мне 27 лет, на равных могу разговаривать и с родителями (воспринимают равным) и с трехлетней дочкой, которая по тысяче раз в день задает вопросы «а почему?», «а зачем?». Младшей уже годик. Еще я крестный трех девочек, с ними тоже на одной волне.

«Я счастлив и хочу, чтобы все были счастливы» – такой я придумал себе девиз. Когда вижу, что вокруг радуются, – тоже радуюсь.